девочки

1.
Две девочки отправились в консульство подавать документы на визу. Был февраль, но не морозный, на улице неуютно и слякоть на ледяной корке асфальта. В обед они вырвались из душного склочного мирка офиса и окунулись в такой же беспросветный серый каменный город.
Одна была постарше, и ее опыта хватило бы на двоих, а для второй ситуация была новая, и она полностью подчинялась старшей. Из-за чувства ответственности и гипертрофированного материнского инстинкта взрослая девушка изо всех сил старалась подготовить младшую подругу к тяготам жестокого мира, показать, что, может быть, непроизвольно, в силу обстоятельств, но люди не расположены друг к другу, и радость и удача одних как правило не вызывают положительных эмоций у других. Наставляемая держала свое мнение при себе и училась фильтровать поток звуков, направляемых в ее уши.
Все шло по плану, людей было не так много, и скоро они оказались на завершающей стадии процесса. Вот на табло загорелся нужный номер, но почему-то сразу же сменился другим. Она подходит к окошку, но на нем значится уже другое число. Служащая за стеклом показывает, что номер не совпадает, отказывается принимать документы, и тут срабатывает спусковой механизм увещеваний, не принимавшихся близко к сердцу, однако откладывавшихся в подсознании. Между тем неоднократно проходившая этот процесс уже освободилась и вопросительно смотрит на мечущуюся по залу неудачливую девушку. «Ну вот, все к одному, как будто специально! – стучит в голове у протеже. – Теперь она точно подумает, что я бестолочь, и ничего сама не могу сделать…» Естественно, опытная подруга не теряется и сразу находит выход из ситуации.
Вопрос решен, но дух молодого бойца деморализован. Они спускаются по лестнице, младшая неуклюже задевает ступеньку и, делая новый шаг, замечает какое-то новое ощущение, при котором чрезвычайно трудно удержать равновесие. Повернувшись, она видит мужчину, в одной руке которого кейс, а вторая обращена к девушке, и в ней – каблук ее сапога. Поблагодарив, она пытается догнать спутницу, и в этот момент накопившаяся за день, а может, за несколько месяцев неосязаемая субстанция поднимается изнутри и материализуется в соленые ручейки на бледных щеках.
- О боже! Что это?! Первый раз сломала каблук и разрыдалась! Ну что это такое? – со снисходительной улыбкой произнесла девушка на тончайших десятисантиметровых шпильках. – Я смеялась, когда это было со мной впервые! Быстро перестала!
- Это от нервного перенапряжения, - бормотала в платок одноножка. – Сейчас пройдет, извини… - «Не надо было меня так стращать», - и еще много чего сокровенного думала она про себя, пытаясь дать адекватную оценку ситуации.
Соленое наводнение не проходило еще долго, всю дорогу обратно заднее сидение покорно терпело всхлипывания, а виновник прорыва спокойно лежал внизу на коврике.

2.
Две девочки сели в машину и поехали на большое шоссе встретить знакомых. На дворе поздний зимний вечер, другого способа добраться до дома в это время нет. Машина, хоть и новенькая, успела пережить большую хирургическую операцию. Назвать хозяйку беспечным ездоком язык не повернется, однако опыта было маловато, а отношение к вождению нарочито мужское (это женщин и губит, ну не могут они быть мужчинами). В общем, никто не застрахован.
Подружки спокойно добрались до нужного места, но по неприятной случайности оказалось, что пассажиры ждут их километрах в тридцати. В трубке слышались истерические нотки зарождающейся паники. Это не было запланировано, никто этому не порадовался. После третьего или четвертого звонка удалось выяснить точное местоположение путешественников, с недовольством и напряжением первый раз в жизни было принято решение выезжать на магистраль. Не оставишь же тёток на заправке между двумя городами посреди ночи.
Девчонкам везло: вереница сверкающих, как новогодние елки, фур и пугающе забрызганных грязью камазов шла навстречу, так что можно было не беспокоиться о том, как поаккуратнее дать им себя обогнать. Но скоро придорожные фонари закончились, и обочина практически тоже. Моросящий дождик усиливался, и вот уже стена воды каждую секунду тяжело падала прямо на лобовое стекло, размывая свет фар идущих навстречу машин. Скорость была в два раза ниже допустимой, но в темноте девочкам казалось, что они несутся как угорелые. Они сидели, выпрямившись по струнке, как будто спина не опиралась на мягкое кресло, а была привязана к доске, от напряжения болело за ушами. Руки одной крепко впились в руль, как в поручни кресла стоматолога, глаза другой лазером прорезали темноту, читая указатели и дорожные знаки.
Раз пять их обогнал небольшой белый фургон. Конечно, это был не один и тот же автомобиль, но, пытаясь отвлечься от своих страхов, девушка за рулём постоянно обращала внимание на это внимание, шутливо утверждая, что он специально обгоняет их, чтобы потом снова пристроиться в хвост и поддразнить их. «А может, это наш ангел хранитель!...?» - отвечала на это другая, и обстановка и правда немного разряжалась.
- Могли бы мы, малявки, подумать, что будем вот так одни ехать по этому шоссе, ночью, да еще и в такой ливень!.. – с натянутой непринужденностью и улыбкой прозвучала робкая попытка штурмана подбодрить пилота.
- Все когда-то бывает в первый раз… - выпалила автолюбительница, но не мудрость и спокойствие, как могло показаться, скрывались за этими словами.
Проехав так еле дыша еще километров пятнадцать, они подобрали своих «путников в ночи», нашли человека, подсказавшего, как съехать с магистрали и снова заехать уже с противоположной стороны (он даже тащился на их младенческой скорости впереди, только бы юные леди не проехали нужный поворот), и почувствовали, наконец, облегчение. В салоне звучали робкие извинения, взаимные впечатления от происшедшего, подбадривания смелой водительницы и прочий белый шум. Вокруг снова кружил белый фургончик, и фуры, как по волшебству, снова ехали только навстречу.
Когда раздался звонок мамы, она сказала, что приехала раньше, и пришлось подождать около дороги, уверила, что едет медленно и осторожно. Мама ничего не заподозрила, а когда она вернулась, в доме все уже спали. Всё закончилось хорошо, боевое крещение пройдено удачно и с достоинством. Только одна сильная девочка сидит в ванной и плачет так же сильно, как дождик за окном, но об этом никто не узнает.

*
Почти каждый раз, когда в жизни происходит какое-то психологически важное пограничное событие, качественно меняющее личность, человек переживает эмоциональный кризис. Некоторые люди при этом плачут. Это проходит тяжело и выглядит странно и необъяснимо, со слезами человек извергает, выталкивает из себя все то, чем он больше никогда не будет. Он получил новый опыт, стал старше и, возможно, мудрее. И в этот момент он оплакивает еще одну частичку своей драгоценной инфантильности, качества, позволяющего ему по-детски беспечно реагировать на некоторые факты суровой действительности, защищаться от ее абсурдности, и радоваться явлениям природы. Но мы не можем оставаться детьми до конца дней, потому что не должны быть ведомыми. И все же, сколько слез ни произведет самый прекрасный орган человека, это не сможет уничтожить невинного маленького ребенка внутри каждого из нас и способность оставаться человеком в самом гуманном значении этого понятия.